Стань моей, если осмелишься

Нарвал подходит ко мне и говорит:
—Раздевайся.
—Чего?
—Снимай с себя всю одежду, малыш.
—Ничего я не буду снимать, с ума то не сходи!
—Они не будут смотреть, а если вдруг повернутся, то я вырежу им глаза собственными руками.
—А себе?
—Что себе?
—Себе тоже вырежешь?
—Я буду теперь видеть тебя голой чаще чем ты сама, Василиса, — он смаковал моё имя и смотрел на меня диким голодным необузданным взглядом. Кажется, что он хочет меня сожрать.
Про реакцию моего тела на этот взгляд, на его голос, стараюсь не думать. Это безумие.
—Не будешь, я не разрешу.
—Посмотрим. Раздевайся.
—Нет, не стану.
—Я сам тебя раздену, если ты продолжишь сопротивляться.
—Я не собираюсь ходить голая.
—Петя, принеси её одежду, — всё еще жадно разглядывая меня, сказал Нарвал.
Больше всего удивляло, что он даже не пытался скрыть свой интерес к моей персоне, хоть немного интригу бы сохранил, притворился бы равнодушным уродом, треплющим психику течных сучек, как в романах о холодных недоступных мужиках, тут же никакой загадки, всё в открытую.
Я отвернулась и стала раздеваться, чувствовала, как его взгляд гуляет по моему телу.
—Не смотри.
—Привыкай ко мне, я буду на тебя смотреть всегда.
Спиной протягиваю ему свой брючный костюм.
—Нижнее бельё тоже.
—Нет.
—Я сказал да, Вась, могу помочь.
—Нет!