Регулярное письмо / 2-е изд.

В середине 70-х годов я создал свой собственный жанр – жанр картотеки, соответствовавший моим тогдашним устремлениям преодолеть инерцию и тяготение плоского листа. В еще большей мере обращение к неконвенциональному жанру диктовалось отчетливым стремлением перевести ситуацию самиздата, к тому времени отвердевшую и казавшуюся вечной, из социально-культурного измерения в чисто эстетическое. В рамках моего опыта этот жанр проявил живучесть, поразившую меня самого. Он оказался способным к саморазвитию и видоизменениям внутри самого себя..Каждая моя вещь, определяемая мною как "текст", одновременно и "взрывает" жанровые привязки, и создает новые. Подчиняясь "памяти жанра", любой фрагмент текста или текст целиком в читательском восприятии ассоциируется с традиционными жанрами. Текст, таким образом, читается то как бытовой роман, то как драматическая пьеса, то как лирическое стихотворение и т.д., т.е. скользит по границам жанров и, как зеркальце, на короткое мгновение отражает каждый из них, ни с одним не отождествляясь. Этот жанр является, в сущности, интержанром, соединяя в себе черты поэзии, прозы, драмы, визуальных искусств и перформанса. Каждая карточка понимается мною как универсальная единица ритма, выравнивающая любой речевой жест, будь то стихотворная строка, фрагмент уличного разговора, наукообразный афоризм, сценическая ремарка, междометие или же молчание – чистая карточка. Стопка карточек может рассматриваться и как визуальный или же манипулятивный объект. Общение с этим объектом – ритмическое перелистывание, последовательное снятие слоев (наподобие археологических раскопок), буквальное продвижение в глубь текста – это предметная метафора процесса чтения как игры, зрелища и труда..Принципиальная квазицитатность письма обусловлена в данном случае тем, что героями каждого моего текста являются некие другие тексты. Можно назвать их "протекстами". Эти протексты (как и герои) рождаются, живут, вступают в сложные игры друг с другом, создают драматическую интригу, умирают, снова рождаются и т.д..Еще важно, что каждый создаваемый мною текст представляет, в сущности, более или менее адекватное описание собственного контекста. Мне кажется, что в понимании условий этой текстуальной-контекстуальной игры ключ к пониманию и восприятию и всей художественной системы, и каждого ее акта. Опубликование текста в журнале или в книге (т.е. "плоское" его воспроизведение) – каждый раз серьезная проблема для автора. Дело в том, что если текст-картотека мыслится мною как оригинал, то его плоский вариант – это скорее копия, репродукция. Или, точнее, фотография скульптуры. Хотелось бы, чтобы при чтении книги учитывались эти соображения. А впрочем – необязательно. Авторская версия – всего лишь одна из версий.