Женщина с повинной. Рассказы

`Женщина с повинной` - сборник рассказов Н. Вингертера, в котором, как и следует из названия, главным действующим лицом (и главным предметом обсуждения) является женщина провинившаяся - в основном, конечно, перед мужчиной. Среди рассказов есть и объемные, широкоформатные, с лихо закрученным и динамично развивающимся сюжетом, со сложными ходами и выходами - от откровенно трагических до смешных и курьезных, а есть и маленькие этюды, зарисовки, почти на полуслове обрывающиеся, как рельсы, ведущие в воду, - и тем самым загадочно-притягательные, заставляющие додумывать, дорисовывать. Открывается сборник детективной историей про женщину, изменившую мужу и впоследствии ставшую невольной причиной убийства любовника. В общем-то ничего оригинального, история стара как мир, но автор преподносит нам психологическую подоплеку произошедшего - женщина рассказывает следователю о своей жизни (надо сказать, тот еще фунт лиха!), и постепенно перед читателем предстает именно женщина с повинной, человек совестливый (еще один тип персонажа в этой книге), сумевший заесть себя поедом за совершенный грех. В сборнике фигурируют несколько подобных историй - про жалких, алчных, сластолюбивых, порой преступных женщин (которым, впрочем, тут же противопоставляются женщины почти ангельской чистоты и кротости) и про несчастных, обиженных, совращенных и обманутых мужчин (которые, впрочем, тоже не чужды грехов). Другая тема, идущая параллельно любовно-греховной, это тема человека и закона, человека и власти, человека и правовой системы - чудовищного молоха, способного перемолоть любого и выплюнуть шкурку, шелуху. Такова ситуация в рассказах`Паутина`,`Преступник`,`Заблудший`,`Попрошайка`, по прочтении которых, натурально, охватывает страх за хрупкую человеческую сущность, зажатую в железных тисках государственной машины. Преследует почти физическое ощущение какого-то тотального бессилия, беспомощности, бесправности человека в правовом государстве, постоянная зависимость - от начальства, от общества, от соседей по лестничной клетке (ничего не напоминает?), от властей предержащих и блага распределяющих. Истории эти - как некие ситуации-перевертыши, кривые зеркала, абсурд, доведенный до предела, бред, когда невинные люди вдруг становятся государственными преступниками, а преступники - наичестнейшими, наипорядочнейшими гражданами, - есть в этом гоголевщина и чертовщина, и сразу хочется проводить параллели со всей русской историей, примеров сколько угодно: от князя Игоря до нашего времени, взять хотя бы преподнесший столько нам открытий чудных XX век - документальное пособие по теории и практике абсурда. И наряду с этими минорными ощущениями-настроениями - нечто другое: курьез и нелепица и трогательная жалость в рассказе`Неискушенный` - про чудаковатого паренька, не сумевшего толком своровать деньгу из кармана умершего и потому уже ко всему равнодушного босса, и почти шукшинские вольно-деревенские страсти в рассказе`Овцы и люди`, и громады любовных переживаний, любовных отношений, трагических и благополучных, в рассказах`Коля`,`Четыре дня`,`Гороскоп`. Есть и истории с мистически-религиозной подоплекой, однако вопросы веры и религии (чувства и института), а также сходство, различие и соотношение этих величин, автор к чести его всецело оставляет на совести читателя. Все рассказы разные, трогательные и грустные, лукавые и ироничные, счастливые и драматические (порой одновременно), но объединяет их авторский посыл: да, человек слаб, да, он живет как может, а не как хочет, порой нечестно, порой скучно и бессмысленно, порой яростно, порой трудно, тяжело и трагично. Но нет ничего легкого в мире, ничего не дается даром, а тяготы-трудности (даже трагичность) - это не есть плохо, это просто иное жизненное измерение, иная форма бытия, другая, более высокая, степень напряжения и преодоления.