Женщина и аэроплан. Пьесы и сценарии (книга Сергея Авдеенко)

Автор Сергей Иванович Авдеенко родился в городе Мелитополе Запорожской области. Окончил Литературный институт имени Горького в Москве. Прозаик, драматург. Автор историко-документальных и художественных книг. Подробнее об авторе.
Вошедшие в эту книгу пьесы и сценарии Сергея Авдеенко написаны в разное время. Первая пьеса в далеком 1978 году, последняя – в 2018. Сценарии были написаны в последние годы. Все произведения писателя объединяет глубокое понимание человеческой психологии, сильные и яркие характеры, напряженный сюжет.
В сборник включены пьесы «Выбор», «Звонки», «Необычная командировка», «Чудодеевы», «Алые паруса», «Женщина и аэроплан»; сценарии фильмов «С крестом на море и на суше, «Последний бой сталинского сокола», «Безрукий воин».
Свою первую пьесу – комедию «Семейный детектив» – я написал в 1977 году. Дело в том, что я готовился к поступлению в Литературный институт имени А.М. Горького в Москве. На творческий конкурс необходимо было отослать определенное количество отпечатанных на пишущей машинке листов прозы (я писал рассказы).
Отобранных произведений было мало, но я надеялся завершить свою первую повесть «Семейный детектив». Сюжет ее прост. В маленьком провинциальном городке на юге страны живет семья Тороповых (отец, мать, дочь) и их зять – Виктор Краев. У Тороповых есть большой приусадебный участок земли, на котором они выращивают плодовые деревья: яблони, груши, сливы.
Свои фрукты Тороповы возят на продажу в большие города. Там на местных рынках их выгоднее продать. И все бы ничего, но их зять Виктор взбунтовался. Ему надоело после заводской смены еще вкалывать в саду и на огороде тестя. Дело дошло до того, что он бросил жену и сбежал из дома. Тороповы пишут заявление в милицию. Так в их доме появляется участковый инспектор лейтенант Васильченко, которому приходится разбираться в семейном конфликте.
На каком-то творческом этапе повесть «зависла» и мне пришлось отложить ее в сторону, как говорится, «до лучших времен». Однажды я разговорился со своим товарищем Вячеславом Сухаревым. Он работал в Мелитопольском Дворце культуры имени Т.Г. Шевченко. Во Дворце культуры был народный театр, в котором Сухарев играл какие-то роли. Он-то и обмолвился в разговоре, что театру нужна пьеса на местную тематику. Я рассказал Сухареву о своей повести. Ее сюжет показался ему интересным, и он предложил мне написать об этом пьесу.
Когда я засомневался в своих драматургических способностях, Сухарев сказал, что нужно не бояться и тогда у меня все получится. Для того, чтобы я не упал духом, вручил мне томик произведений Бертольда Брехта, который лежал у него на столе.
«Жду тебя через неделю!» – сказал он.
Я вышел из его кабинета с книгой Брехта под мышкой. В сквере на скамейке открыл ее и не смог остановиться, пока не прочитал «Трёхгрошовую оперу». Эта пьеса – одно из самых известных произведений немецкого поэта и драматурга Бертольда Брехта. Российский театровед Борис Зингерман в свое время назвал «Трёхгрошовую оперу» Брехта «Чайкой» эпического театра. Он считал, что эта пьеса в 1928 году сыграла ту же роль в признании Брехта-драматурга, что и «Чайка» – в признании драматургии А. Чехова и становлении самого Художественного театра.
Но об этом я узнал гораздо позже, а тогда просто наслаждался текстом. Хотя действие пьесы происходило в викторианской Англии, в лондонском районе Сохо, и главными ее действующими лицами были предприниматели, воры, бандиты, проститутки, продажные полицейские, но у меня было полное ощущение, что я вижу их рядом с собой, настолько реально драматург описал этих персонажей. Для меня был и ясен вывод, который сделал писатель: оба его главных героя, как они не пытались стать респектабельными буржуа и предпринимателями, так и остались, по сути, разбойниками.
Придя домой, я засел за свою первую пьесу. Вот так невольно Бертольд Брехт повлиял на мою дальнейшую судьбу. Пьесу «Семейный детектив» я отнес Сухареву, но по какой-то причине она не была поставлена в народном театре. Но я не сильно расстроился, так как экземпляр пьесы добавил к своим рассказам и отослал на конкурс в Литинститут. А вот то, что на нее обратили внимание в приемной комиссии, для меня стало неожиданностью.
Ректор института – профессор Владимир Федорович Пименов – еще был руководителем творческого семинара драматургии. В 1977 году он набирал студентов-заочников на свой семинар. Он прочитал мою пьесу, а вот на рассказы, на которые автор возлагал столько надежд, не обратил внимания. Помню шок, который я испытал, когда был зачислен в институт. Ну какой я драматург? Я и в театре был несколько раз в жизни. Но Владимир Федорович успокоил меня. «Это мы исправим», – сказал он и приказал секретарю выдать мне специальный лист на фирменном бланке. Помню, там было написано, что «Литинститут просит все учреждения министерства культуры СССР оказать содействие студенту Авдеенко С.И., обучающемуся на семинаре драмы, в посещении театров и других культурных заведений». Причем, это можно было делать бесплатно, при получении контрамарки в служебном окошке. Это был щедрый подарок судьбы! Благодаря ему я посетил все театры столицы.
За время учебы в институте я написал около десятка пьес (больших и маленьких), но в эту книгу включил лишь три. Одни оказались учебными: хотелось поэкспериментировать с объемом (пьесы-новеллы «Кубики»), вторые – были написаны на злобу дня (производственная драма – «Двойное пари Железной Леди»), третьи – «Дни, пересыпанные золою» – романтическое представление о Гражданской войне.
Небольшая пьеса в одном действии «Выбор», написанная в 1978 году, как мне кажется, имеет право на существование. Ее герои – студенты Андрей и Веры Живцовы – попадают в экстремальную ситуацию. Андрей в ночное время на автомобиле отца сбивает на шоссе человека. Кто это был: мужчина, женщина, ребенок, он не знает. Был удар, водителю удалось удержать руль машины и не съехать в кювет.
Андрей Живцов уезжает с места аварии. Об этом никто не знает, кроме его молодой жены Веры, которая находилась в автомобиле. Как должен поступить Андрей, какой он должен сделать выбор? Оказаться в тюрьме или потерять любимую женщину? Пьеса об этом и не только. Ведь свой выбор делает каждый человек. Какой он будет, от этого зависит его дальнейшая жизнь.
Пьеса «Дни, пересыпанные золою» (я назвал ее «романтической былью») была посвящена штурму Перекопского перешейка Красной Армией. События происходили в октябре-ноябре 1920 года, когда окончательно была разгромлена Белая армия генерала Врангеля. В пьесе три десятка действующих лиц, (красные, белые, махновцы, мирное население). Понятно, что красноармейцы побеждают (по-другому быть не должно). В конце пьесы под звуки горна все сражавшиеся за дело Революции выходят на сцены и выстраиваются в один ряд перед зрителем.
На творческом семинаре мои коллеги-студенты отнеслись к пьесе довольно строго. Критических замечаний хватало. Часть из них (я вынужден признать) была справедливой. Касалось это слабой психологической проработки образов, недостаточной драматичности происходивших событий при изображении их сценическими средствами.
Но помнится, все удивились, когда в моей пьесе на сцене появляются махновцы (в то время союзники Красной Армии). Владимир Федорович оставил меня после занятий в своем кабинете, чтобы расспросить о том, как они воевали против белогвардейцев. Батько Махно и его войско в то время в советской литературе и кинематографе изображались в довольно непривлекательном свете, как бандиты и люди без чести. А их вклад в разгром Деникина и Врангеля приуменьшался, а то и вовсе замалчивался. Поэтому даже простое упоминание о махновцах (союзниках Красной Армии) в моей пьесе стало открытием для некоторых читателей.
Через некоторое время Владимир Федорович Пименов сказал, что мою пьесу хочет показать одному драматургу. Фамилии он не назвал, но намекнул, что тот пишет на исторические темы. Это сообщение естественно не оставило меня равнодушным. А еще больше я обрадовался, когда узнал, что читателем моей пьесы будет Михаил Филиппович Шатров. Это был известный советский драматург и сценарист. Его пьесы о революции, Гражданской войне, Владимире Ленине («Именем революции», «Шестое июля», «Большевики» («Тридцатое августа») довольно много ставились в театрах страны, а некоторые были экранизированы.
Наша встреча состоялась в одной из аудиторий Литинститута (по каким-то делам Михаил Филиппович прибыл сюда).
«Молодой человек, – обратился он ко мне, хотя возрастная разница, как я позже узнал, была двадцать лет, – ваша пьеса имеет право на жизнь».
Начало разговора показалось обнадеживающим, но дальше Михаил Филиппович говорил не слишком приятные для автора слова. Главным недостатком пьесы, как он сказал, была ее книжность. Если пьеса предназначена для театральной сцены, то диалоги героев должны быть живыми.
«Вам нужен свой театр, – сказал он. – Во время постановки вся словесная шелуха обсыплется, останется самое ценное».
Я и сам понимал, что пьеса мертва без театра. Но где его найти?
«Отнесите ее в театр Советской Армии, – сказал Шатров. – У них большая труппа, могут занять на постановке большое количество актеров».
Когда я засомневался, кто возьмет пьесу у студента, Шатров пообещал позвонить Михаилу Швыдкому, известному театральному критику, который еще был заведующим литературной частью театра.
Прощаясь, он пригласил меня на премьеру своей новой пьесы «Синие кони на красной траве» (она еще называлась «Революционный этюд») в Московский театр Ленинского комсомола.
«Вам будет полезно», – сказал он.
Конечно, я пошел в «Ленком», в конце 1970-х годов это один из лучших театров страны. Традиционная историко-революционная тематика была преподнесена драматургом совсем не традиционно. Она никак не походила на скучное политзанятие, а будила у зрителей мыслительную энергию.
Роль Владимира Ленина исполнял Олег Янковский. Он играл без грима и поэтому внешне совершенно не был похож на вождя пролетариата, изображенного на многих фотографиях, картинах. Это было открытие, которое меняло мировоззрение советских людей. И вот почему! В Советском Союзе отдел культуры ЦК КПСС строго контролировал почти все области идеологии и культуры. Любые отклонения от утвержденной политики Коммунистической партии рассматривали как предательство страны. Тех, кто посмел посягнуть на идеологические устои КПСС, сурово наказывали.
И вдруг на сцене театра актер играет роль Ленина без грима! Не все могли принять такое новаторство. Это был революционный вызов всей партийной идеологии. Но в этом и заключался творческий замысел Михаила Филипповича: он хотел показать Владимира Ленина не как какое-то Божество, а как обычного человека со своими ошибками и недостатками.
Михаил Швыдкой пьесу мою взял, обещал прочесть. Встретились мы через несколько месяцев. Похоже, мое творение не сильно его вдохновило. Он этого не скрывал.
«Над чем сейчас работаете?» – спросил он.
Был ли это дежурный вопрос, сказать не могу. В то время я окончил работу над пьесой «Звонки». Название почему-то заинтересовало Швыдкого.
«Эта пьеса не для вашего театра», – довольно нелюбезно ответил я.
Мои слова, похоже, задели маститого критика. Когда я рассказал сюжет пьесы, Михаил Ефимович был настойчив:
«Приносите! У нас есть малая сцена…»
В следующий раз мы встретились уже в редакции журнала «Театр», куда Швыдкой перешел на работу.
«Знаете, – задумчиво сказал он, – в этих ваших «Звонках» что-то есть…»
Не успел я обрадоваться, как он приземлил меня: «Но, знаете, эта «вампиловщина…»
Александр Вампилов был из нового поколения драматургов. Он трагически ушел из жизни в 1972 году (утонул в Байкале), но пьесы его хоть с трудом, но прорвались на театральные подмостки. В драмах Вампилова появляется новый герой – неудобный, противоречивый, не всегда понятный зрителю. Часто за внешним благополучием чувствуется драма молодого человека 1970-х годов. В ее основе разлад между идеалами и действительностью, часто приводящий к внутренней деградации личности.
В советское время некоторые критики считали, что вампиловские герои нетипичны, не соотнесены со своим временем; что это – герои-одиночки, живущие узкими частными интересами, оторванные от коллектива, что это бездеятельные люди, не участвующие активно в производственном процессе, не соответствующие высоким нравственным требованиям, которые к ним предъявляются.
«Утиная охота», написанная Александром Вампиловым в 1970 году, стала его программным произведением. Ее главный герой Виктор Зилов увлечен утиной охотой. Это его главная страсть, хотя, по словам его жены, Галины, ни разу не попал в утку. Ему нравится сам процесс и разговоры об охоте. Вот как автор описывает своего героя:
«Зилову около тридцати лет, он довольно высок, крепкого сложения; в его походке, жестах, манере говорить много свободы, происходящей от уверенности в своей физической полноценности. В то же время и в походке, и в жестах, и в разговоре у него сквозят некие небрежность и скука, происхождение которых невозможно определить с первого взгляда».
Пьеса показывает «духовную деградацию» человека. Главный герой существует без каких-либо ценностей. Он с легкостью предает самых близких людей: отца, жену, любовницу, друзей. В итоге, он настолько запутался в себе, что готов пойти на самоубийство. Утиная охота – это единственный шанс героя выйти из порочного круга.
У героя моей пьесы Ростислава Князева другое увлечение. Он собирает объявления о покупке и продаже различных вещей, животных, а потом звонит по указанным там телефонным номерам. Общение с их хозяевами является для него смыслом жизни. Работа, любимая женщина – все это лишь дополняет, но не становится для него главным.
Через много лет мой взрослый сын прочтет «Звонки» и скажет о Князеве: «И сам не живет, и другим не дает». Почему так происходит? Ответ не лежит на поверхности, его нужно искать.
Михаил Ефимович Швыдкой был человеком умным. Он правильно уловил нерв пьесы. Но в отличие от вампиловских героев он умел приспосабливаться к действительности. Неудивительно, что после 1991 года Швыдкой занимал высокие государственные посты, и даже четыре года (2000-2004) был министром культуры Российской Федерации.
Его пожелание мне было таким: «Вы ведь работаете на заводе? Хорошо знаете производство, людей. Напишите об этом. У некоторых авторов неплохо получается. А главное, спрос имеется».
Под «некоторыми» Швыдкой имел в виду драматурга и сценариста Александра Гельмана. В 1974 году широкую известность получил, снятый по его сценарию фильм «Премия», который в среде московской интеллигенции назывался «социальной сказкой».
Позже сценарий был переработан в пьесу «Протокол одного заседания», поставленную в 1975 году Георгием Товстоноговым в Большом Драматическом театре в Ленинграде и под названием «Заседание парткома» – Олегом Ефремовым.
Главный герой пьесы Гельмана – бригадир строительной бригады. Умный, толковый мужчина, к тому же – член партии. Вот только поступок он совершил странный: его бригада отказалась от квартальной премии. Такие случаи редко, но бывали. Советская власть не любила, когда отказываются от ее наград. Отказ воспринимался как протест. Но герой Гельмана готов был рассказать, почему отказались, – и не кому-то на стороне, а родному парткому. Премия была фальшивая – вроде бы свидетельствовала об успехах, а на самом деле прикрывала крупные просчеты, из-за которых основной заработок рабочих был очень низким. Это заседание парткома показывало, что социалистический способ хозяйствования обречен на безалаберность, низкое качество, бессмысленные затраты сил и средств. Все зиждется на обмане, на приписках – снизу доверху. Сложные вещи были объяснены простыми словами.
Уже после распада СССР Гельман попытался объяснить, что таким образом боролся с порочной советской системой. Но, думается, писал он искренне, не держал фигу в кармане, как некоторые творцы. Моя попытка написать производственную пьесу тоже была искренней. В основу сюжета положен реальный случай на станкостроительном заводе, где я в то время работал контрольным мастером. Его директор пытался во внеурочное время (на ночной третьей смене) освоить новую продукцию – сверхточный револьверный станок. Почему в ночное? Потому, что в дневную смену работники завода едва успевали выполнять план по выпуску основной продукции. А новый станок позволил бы директору завода не только получить солидную премию, но, главное, дал бы ему возможность претендовать на высокую должность в министерстве.
Для выполнения своего амбициозного плана директор (в пьесе – Мосягин), назначает в экспериментальный участок нового начальника (в пьесе – Ольга Клевакина). Ее называют «железной леди» за крутой характер. Клевакина осознает масштаб и сложность задания, но надеется преодолеть все трудности. Она даже заключает пари с директором, что выполнит задание к сроку. В этом случае Мосягин должен выделить ей квартиру вне очереди (свою в другом городе она благородно оставила бывшему мужу).
Потом Клевакина заключает второе пари – с молодым бригадиром слесарей Щегловым, что не будет вмешиваться в работу его бригады и предоставит ему полную самостоятельность по выпуску нового станка. Отсюда – название пьесы. Не обошлось без любовной линии. В Ольгу влюбляется инженер-планировщик Воронцов, который помогает ей разоблачить махинации с выполнением плана, которыми занимается директор завода.
Как часто бывает с молодыми авторами, реальный случай из жизни не получил художественного наполнения. Пьеса стала как бы скучным производственным отчетом: будет ли новый станок или нет? Сама главная героиня свое пари с директором завода разрывает, от квартиры отказывается, потому, что не хочет заниматься вместе с ним приписками.
В 1980 году я начал писать пьесу «Необычная командировка». В то время отчетливо чувствовалось, что советская система с ее извечным дефицитом продуктов и промышленных товаров сильно раздражает людей. Даже самые идейные и те не выдерживают. Олимпиада в Москве, когда в столицу отправляли все самое лучшее, а остальное население страны стояло в очередях за колбасой, маслом, импортной одеждой, тому подтверждение.
Можно ли что-то было изменить? Диссиденты – противники советской власти – предлагали менять власть, ставили в пример страны Запада с их изобилием товаров. Я понимал, что это приведет к распаду страны и экономическому кризису. Спасение видел в развитии передовых технологий. Это был эволюционный путь без социальных потрясений. Я даже новое слово изобрел – «мыслильня». Это место, где можно (и даже нужно) было подумать на благо общества.
Главный герой новой пьесы Илья Сидоров – снабженец-«доставала», мой современник, случайно пропустивший свою станцию назначения и оказавшийся в недалеком будущем. Что это за будущее? И как оно повлияло на мировоззрение Сидорова, и так ли там все хорошо? На эти вопросы предстоит ответить героям пьесы, которую я назвал комедией. Сейчас по истечении многих лет, мир будущего, который я тогда представлял для себя, может показаться наивным. Но то, что я изобразил, оказалось гораздо симпатичнее нашего сегодняшнего бытия. Да, там скучно, все расписано, разложено по полочках, но там нет войны, гражданской смуты, голода и прочих «прелестей» капиталистического «свободного» мира.
Горбачевская «перестройка» дала советскому обществу толчок для переосмысления многих важных событий: будь то Гражданская война, коллективизация, голод начала 1930-х годов. Драма «Чудодеевы» была написана в 1987 году. Время действия конец
1980-х годов. Я назвал его – «время разрушения прежних жизненных устоев, время несбывшихся надежд».
Три поколения Чудодеевых. Николай Чудодеев – персональный пенсионер, решивший подвести итог прожитых лет. Он пишет письмо в редакцию газеты, пытается оправдать свое участие в раскулачивании и коллективизации на селе тем, что не понимал этого по молодости лет. А еще у него есть собственная «теория зигзага». Старший Чудодеев утверждает, что она проявляется в их роду через поколение. Его дед был бунтарем, с начальством спорил, помещичью экономию поджег. Отец же был человеком тихим, покладистым. А он, Николай, в шестнадцать лет оставил дом, потому что «не мог перенести родительскую мещанскую затхлость». А дальше понесли его революционные вихри.
Перейдя к нынешнему поколению Чудодеевых, Николай презрительно отзывается о своем сыне Юрии, несмотря на то, что тот – ректор престижного института. Однажды, когда секретарь не пустила его в кабинет сына, устроил скандал, пытался выбить ногой дверь.
Юрий всего в своей жизни добился прилежным отношением к учебе, усидчивостью, почитанием старших. Но его отец считает, что Чудодеевская порода на нем отдыхает и все надежды возлагает на своего внука Гошу (Георгия). Вокруг Гоши и его подружки Тони развивается действие драмы. Мать Гоши – Клара Ивановна – мечтает женить сына на дочери своей подруги Ирины. Узнав, что Тоня беременна, предлагает ей деньги как откупные, за то, что она оставит Гошу. Девушка от безысходности наглоталась снотворных таблеток и попала в реанимацию. Сын приносит злополучные деньги домой.
В финале Николай Чудодеев, который, наконец, закончил свое покаянное письмо в редакцию, рвет конверт.
«А я то, глупый, думал, что замолил грехи! Легко, выходит, каяться, когда не боишься согрешить вновь. Это мы виноваты – Чудодеевы! На колени, на колени… Всем на колени!»
Он опускается на колени, за ним Георгий, после некоторого колебания Юрий и Клара.
«Спешить нужно. Человека спасать…» – говорит он.
Поднимается, идет к выходу. За ним следуют остальные, наступая на разбросанные на полу деньги.
Как видим, старшему Чудодееву не удалось покаяться в своих грехах, как и всей стране «победившего социализма». Новое поколение ее граждан не хочет жить по старым правилам, установленным их дедами и родителями, а значит, у этой страны нет будущего.
Небольшая пьеса «Алые паруса» была написана по известному произведению Александра Грина. Предназначена она для кукольного театра с каким же названием. Теперь у него есть свой фирменный спектакль. Никаких открытий в этой пьесе я не сделал. Старался передать гриновский стиль повествования. Насколько это удалось, судить читателю или зрителю.
Последняя пьеса «Женщина и аэроплан» получила название из-за одноименной картины знаменитого художника Александра Тышлера, который был родом из Мелитополя. Я дружил с его второй женой – искусствоведом Флорой Сыркиной. Она много рассказывала о своем муже и о его первой жене Анастасии Гроздовой. Как-то Сыркина сказала, что картина «Женщина и аэроплан», на которой изображена молодая Настя, была написана Тышлером по его юношеским воспоминаниям. Когда-то в Мелитополь прилетал самолет (аэроплан) и все население города его встречало. Была там и Настя.
Тогда я этот рассказ Флоры Сыркиной посчитал семейной легендой, но несколько лет назад мне на глаза попалась заметка в городской газете «Мелитопольские ведомости». Газеты была 1912 года. В заметке рассказывалось о показательных полетах знаменитого авиатора Сергея Уточкина. Происходили они в поле за городом. Посмотреть на аэроплан собралось почти все население провинциального города.
Я явственно представил себя в этой толпе земляков, так же как и они, задрав голову вверх, смотрел на голубое небо, на черную точку, которая приближалась, вырастала в размерах. Представил рядом с собой Сашу Тышлера, Настю Гроздову, и в моей голове родилась одна из сцен будущей пьесы.
К написанию сценария фильма я пришел гораздо позже, чем к пьесам. Мой двоюродный брат Борис Жуков в 1980-е годы был главным художником нескольких фильмов на Киевской киностудии имени Александра Довженко. Однажды, когда я уже учился в Литинституте, мне пришлось побывать в Киеве. Остановился в квартире Бориса. Потом он повел меня в свою мастерскую, которая находилась в полуподвальном помещении в Бехтеровском переулке.
Борис рассказал, что в его мастерской снимался один из эпизодов известного фильма режиссера Романа Балаяна «Полеты во сне и наяву». Это когда герой фильма (его играет Олег Янковский) со своей молодой любовницей Алисой в компании других людей приходит в мастерскую скульптора, которого играет Александр Адабашьян. Мастерская по размерам была небольшая, и чтобы подчеркнуть, что здесь есть и другие комнаты, Борису пришлось на стене нарисовать дверь, которая якобы куда-то ведет.
«Что самое главное в фильме?» – спросил я Бориса.
Я думал, что он скажет – работа режиссера, оператора, художника, но он ответил, что сценарий. Хороший сценарий – это половина успеха фильма.
«Кстати, – сказал Борис, – на нашей киностудии не хватает толковых сценаристов. Можешь попробовать!»
В то время в одной из газет я прочел сенсационное сообщение о том, что в московском метро рабочие видели крысу огромных размеров. Высказывалось предположение, что она могла сбежать из секретной лаборатории, в которой выращивали животных-мутантов.
Дальше сработала моя фантазия, и вскоре родился сценарий приключенческого фильма «Повелитель крыс». Вернее, это была заявка на полнометражный фильм, которую надо было наполнить содержанием. Случилось это 1989 году. Я перепечатал сценарий на печатной машинке и отослал Борису в Кие. Он обещал показать его в киностудии.
О дальнейшей судьбе сценария мне неизвестно. В июле 1990 года Борис Жуков вместе с семьей эмигрировал в США, а мое творение где-то затерялось. Для меня это был первый опыт написания сценария, как видим, не совсем удачный. Через много лет я попробовал вновь написать сценарий для фильма.
Толчком для его написания стала удивительная судьба протоиерея Феодосия Станкевича, который с честью выдержал все выпавшие на его долю испытания. Станкевич благословлял моряков на ратный подвиг во время русско-японской войны 1904-1905 годов, был среди русских спасателей, которые пришли на помощь жителям далекой Сицилии, пострадавших от разрушительного землетрясения в 1908 году. В годы безбожной Советской власти протоиерей Станкевич не отрекся от веры, хотя ему пришлось пройти через арест и тюрьму. Отцу Феодосию также пришлось пережить ужасы фашистской оккупации. В это тяжелое время он, как мог, укреплял силы скорбящего и страдающего народа.
Об этом я написал в документальной книге «С крестом на море и на суше». И все же осталась внутренняя авторская неудовлетворенность, уж слишком это была многогранная личность. Захотелось на фоне исторических событий увлекательно рассказать о духовном подвиге православного священника Феодосия Станкевича. Так родился сценарий фильма «С крестом на море и на суше».
Следующий сценарий тоже родился на основе документальной книги «Последний бой сталинского сокола». Воспитанник Мелитопольского аэроклуба Сергей Щиров стал прославленным летчиком-истребителем. На фронте о его храбрости слагали легенды. В жестоких воздушных боях он сбил более двух десятков немецких самолетов, сам не раз был ранен. За свои подвиги Сергей Щиров был награжден многими орденами и медалями, удостоен звания Герой Советского Союза.
Казалось, все в его жизни складывается удачно. Щирова назначили в Москву на высокую должность. Здесь, в Москве, он по любви женился. И вдруг его жизнь рушится. Вчерашний летчик-герой становится узником сталинского концлагеря, его лишают боевых наград. Почему так происходит, рассказывается в книге.
На презентации моей книги один из читателей сказал о том, что о летчике Щирове можно снимать художественный фильм-триллер. Я в шутку ответил, что Голливуд пока мне заявок не присылал.
«А вы свой сценарий напишите, – не успокаивался дотошный читатель. – В конце сообщите, что в его основу положены реальные события. Американцы это очень любят».
Я и сам обратил внимание, что во многих исторических фильмах, снятых в США, есть упоминание об этом. Поэтому, с чем черт не шутит: сценарий фильма «Последний бой сталинского сокола» готов, теперь дело за малым, за Голливудом.
А вот следующий фильм должен быть снят только на территории бывшего Советского Союза. И вот почему! Главный герой фильма артиллерист Василий Петров – единственный в мире воин без обеих рук, защищавший свое Отечество на поле боя. На его счету множество подвигов, но главный в том, что он, несмотря на увечья, полученные на фронте, остался в боевом строю.
Но сделать это было сложно, почти невозможно. Ни одна медкомиссия не давала своего согласия на возвращение Василия Петрова в действующую армию. И тогда он написал письмо Верховному Главнокомандующему, Маршалу Советского Союза Иосифу Сталину.
За Петровым в госпиталь прислали специальный автомобиль и отвезли его в Кремль. Открылась дверь, и он в сопровождении адъютанта с генеральскими погонами вошел в кабинет к вождю. Новенький мундир Петрова украшала Звезда Героя Советского Союза. Пустые рукава кителя были заправлены за ремень.
– Товарищ Сталин! Майор Петров по вашему приказанию прибыл… – голос его дрогнул.
Сталин встал из-за стола и подошел к нему.
– Вы садитесь, товарищ Петров!
– Я постою, товарищ Сталин…
– В ногах правды нет. Так, кажется, говорят в народе, – в голосе Сталина чувствовался легкий кавказский акцент. – Вы – наш герой… – Он придвинул стул.
Петров сел. Сталин присел рядом. Генерал с папкой в руках стоял перед ними навытяжку.
– У вас какая просьба ко мне, товарищ Петров? – Увидев, что Петров смутился. – В награду за свои подвиги можете просить все, что пожелаете…
– У меня единственная просьба, товарищ Сталин. Прошу отправить меня на фронт!
Сталин вопросительно посмотрел на адъютанта.
– Это невозможно, – сказал генерал. – Без рук еще никто не воевал…
– А вы не боитесь того, что Геббельс и его пропаганда раструбят на весь мир, что у большевиков больше нет солдат, поэтому они посылают на фронт безруких? – спросил Сталин у Петрова.
– Мне плевать, что скажет Геббельс и его пропаганда! Я бил и буду бить ненавистного врага! – Василий Петров привстал со стула.
Сталин засмеялся:
– Вы смелый человек, товарищ Петров! А вот генерал нам говорит, что воевать без рук нельзя…
Вождь прошелся по кабинету, прикурил трубку. После некоторого молчания сказал:
– Немцы – храбрые солдаты, англичане, американцы – тоже. Но советский солдат храбрее. Если у него нет рук, вцепится в горло врага зубами.
Вот это «вцепится в горло врага зубами» – может понять только тот, кто воевал на фронтах Отечественной войны, или наследники этих славных воинов-победителей. Так, по крайней мере, мне кажется. Я долго думал, как назвать свой сценарий. Подвиг Василия Петрова не должен сводиться только к судьбе конкретного человека. Поэтом и появилось название – «Безрукий воин». Главное здесь – «воин». Он может быть без руки, ноги, глаз, а то и без двух. Но он защитник своей земли, своего народа, своего Отечества. И этим все сказано!
Издание 2019г. – 474 с.
Отправка книги Новой почтой, Укрпочтой
УДК 82-2 (477)